Дневник любовницы мафии [СИ] - Александра Гейл

— Я ничего не помню.

— Это… наверное хорошо, — ответил он неуверенно.

Глава 3

После наших посиделок в машине вроде бы наши с Алексом отношения должны были улучшиться, однако, этого не произошло. Противоречие всем законам природы. Мы разговаривали, мы обнимались, мы делились теплом, мы разъехались непозволительно поздно (или рано), мы встретились на следующий день и провели каждую свободную минуточку вместе… в немом молчании, прерываемом лишь краткими неприятными комментариями об Эле Граданской. Будто больше и тем не было:

— Да, кстати, кофе она не любит. Это вредно для кожи.

И после такой резкой критики сего напитка богов, меня посетило смутное ощущение, что мы с Граданской как день и ночь. Ее желания и вкусы совершенно не совпадали с моими. Иногда казалось, что если я люблю белый цвет, то она сто процентов должна любить черный. Но я любила сиреневый, а она — ярко-красный, что тоже весьма не близко. Она не любила кофе, все свое время проводила в клубах, могла покрыть кого-нибудь трехэтажным матом и спала со всеми без разбора. Последнее Алекс как-то умолчал, но, собственно, тех материалов, которые были мне предоставлены, хватало, чтобы утверждать с уверенностью.

Затем Алекса посетила новая идея: он попытался заставить меня копировать поведение Эли и сыпал ядовитыми комментариями. Запоролась я в самом начале: на банальнейшем этикете. Ну какая из меня аристократка? Годовой доход моих родителей едва переваливает за полмиллиона, надо полагать, высший свет мне был заказан. Добавьте катастрофическую нехватку времени из-за постоянных тренировок, ну и, собственно, все ясно. А Алекс создал для меня искусственную капсулу, куда и запихивал всеми силами. Тесное платье. Кстати, вести себя как Эля оказалось невероятно сложно, а мой «наниматель» с садистским интересом за этим наблюдал и только фыркал.

Надо думать, после такого я страстно, до боли полюбила тренера и мучительные тренировки. Как раз подвернулись соревнования, и мне полагалось теперь все время проводить в спортзале, что резко срезало часы Алекса.

А затем и вовсе как отрезало. И все потому что мы полетели в Москву на соревнования. Всего пара дней, не криминально. Только вот я неверно оценила степень собственного отчаяния: когда начались соревнования, я поняла, что вглядывась в трибуны, надеясь увидеть знакомое лицо. Одно-единственное. Я даже видела его в каждом сидящем, стоящем и прохожем. Правда, лишь на мгновение. Я скучала. Чертовски. Таким образом, хотя я вполне ожидаемо выиграла, настроение было паршивое.

Иными словами, я вернулась в Петербург в необыкновенном для меня смятении. Тренер предупреждала меня не влюбляться в Алекса. И только за чертой Петербурга я поняла, что это выше моих сил. Эта зараза мне даже присниться успела! Когда я увидела его снова в Питере, мне показалось, что мир перевернулся и стал светлее… Дура? Несомненно.

Итак, предпоследний учебный день. Я села в машину Алекса. Он на меня вопросительно посмотрел. Пряча глаза, я погрузилась в созерцание собственных пальцев.

— Тренировка? — поинтересовался он, вдоволь налюбовавшись моим затылком.

— Нет, у меня два заслуженных выходных, — ответила я не просто ровно, а роботоподобно.

— То есть едем дальше изучать введение в жизнь сестрицы Константина?

— Я устала, если это возможно, отвези меня, пожалуйста, домой, — попросила я.

Дома я легла на диван, закинула ноги на его спинку и уснула. Проснулась только глубокой ночью. И уснуть уже никак не получалось. Я залезла в интернет и забила в поисковик имя Константина Граданского. И, о Господи, сколько всего я нашла! Он был крупным бизнесменом, вращавшимся в соответствующих кругах. И мне стало страшно, что же со мной будет после того, как я заменю Эльвиру. Я вбила в поисковик имя Алекса Елисеева и нашла не меньше статей. Разница была одна: про Константина писали как про состоявшегося предпринимателя, про Алекса — как про ловеласа-красавчика. А еще я нашла фотографию его отца — Сергея. Как они были непохожи! Одни только глаза, которые, казалось, за мной наблюдают, в какую точку комнаты я не отходила! Более пугающего человека, чем Сергей Елисеев не видела никогда. Я порывисто вышла на страничку с Алексом и на автомате принялась читать о нем. Хм, ну, судя по всему, он немало работал, однако я с этой частью его жизни не познакомилась. Так хотелось думать, что это из-за меня. Эта мысль согрела, но была, конечно, бредом. Разозлившись на себя, я даже не потрудилась должным образом выключить компьютер, и легла спать снова.

А утром отправилась на заключительную школьную линейку. Дневники выдали, всех, как и подобает, отчитали. И, естественно, Света предложила отметить сие мероприятие. Но когда я пришла в кафе, как договаривались, подруги уже были там, и Маришка уже рассказала. Осталось только развернуться и почти домой, до боли выпрямляя спину и высокомерно откидывая голову.

В тот день прежняя Карина Орлова умерла. И на сцену вышла новая, другая, чуждая и мне самой. Карина, которую Коршун полюбил, как родную дочь, и Карина, которую до конца жизни не забудет Алекс. О, он всегда будет меня вспоминать последними словами. А началось все банально: со вранья родной мамочке:

— Алло, мам? У меня все отлично. Я закончила хорошо, пятерок и четверок напополам, — говорила я радостным голосом, хотя в это время из зеркала напротив на меня смотрели совершенно невеселые глаза. От света из кухонного окна глаза эти вспыхивали фиолетовыми огоньками. Ярко-фиолетовые. — Что, мам? — спохватилась я.

— Говорю, у тебя деньги остались еще?

— Конечно, — удивилась я. — Глупый вопрос.

— Я так соскучилась! Видели тебя по телевизору… Зачем ты покрасила волосы? — Вот черт!

— Не устояла, Лена уговорила, — тон получился раскаивающимся, но глаза не изменились.

— Ах, эта ужасная кокетка! — беззлобно усмехнулась мама. — Ты совсем ничего не ешь, да? Опять похудела. Так я и знала, что ты не будешь готовить!

Я опасливо взглянула на свою плиту, словно два дня уже как покрывшиеся плесенью макароны могли меня разоблачить.

— Мамочка, я хорошо ем, просто тренировки отнимают все силы. Сколько бы я не ела — не поможет.

И она мне поверила, откровенной лжи, родная мама! Человек, который знает меня лучше, чем кто-либо… Я тяжело вздохнула, прикрыв ладошкой микрофон.

— Ну ладно, скоро мы уже приедем.

— Ой, мне звонят, мама! Я побегу.

— Ну беги к подругам, — я поджала губы. Знала бы она кто именно мне звонит.

— Конечно, целую, мамочка. Люблю-люблю, — так я всегда говорила ей с экрана и посылала поцелуи. Она усмехнулась и нажала отбой, а я поторопилась принять другой вызов: — Привет, Алекс, — и прозвучало это так, словно я только что несколько километров пробежала. Пришлось ругать саму себя последними словами, потому что его звонки меня радовали все больше. Кому я вру? Все гораздо хуже: я начинала злиться, когда от него не было вестей.